Забыть Сталинград. Почему немецким историкам понадобилось преуменьшить значение нашей победы
Немецкий историк Йенс Венер, сотрудник военно-исторического музея бундесвера в Дрездене, в наделавшем шуму интервью «Немецкой волне» заявил, что Сталинградская битва слишком переоценена и в России, и на Западе. Слишком большой акцент на одной битве неверен, утверждает он.
...
Вполне понятно, что хотел сказать Венер на самом деле: побольше немецких преступлений, поменьше — русских побед. И поменьше внимания событиям, которые происходили на нынешней территории России, и побольше акцента западной, где за мемориальные мероприятия отвечают Порошенко и стремительно украинизирующийся Лукашенко.
...
Сталинград, как всемирно признанный символ военной мощи России, а значит и ее исторического престижа, должен быть в глазах Запада «демифологизирован». И тут в ход идут самые странные утверждения и аргументы: «Значение Сталинграда было скорее психологическим. Поражение немцев было воспринято с восторгом не только в Советском Союзе, но также в Великобритании и США. Сражение имело огромное значение с точки зрения пропаганды. Вообще же, если сравнивать вермахт до Сталинграда и в июне–июле 1943 года, то после Сталинграда вооруженные силы гитлеровской Германии значительно прибавили. Это касалось и боевой техники, и подготовки личного состава армии. Но заметно больше прибавили воевавшие против Германии союзники, что в итоге и решило исход войны» — утверждает Венер.
Хорошенькая «психология» — полмиллиона человек туда, полмиллиона сюда. На самом деле, разгром под Сталинградом был для немцев прежде всего катастрофической потерей в живой силе.
...
Если еще говорить о «психологии». Она имела значение, прежде всего, не в том смысле о котором говорит Венер, — мол победа была с восторгом отмечена СССР и союзниками. Наше торжество в каком-то смысле меркло по сравнению с ужасом немцев. Именно после Сталинграда немецкая нация осознала, что ее фюрер потерпел унизительное поражение, и перед Рейхом всерьез замаячила перспектива полного поражения.
Ни битва под Москвой, ни Курская битва не остались в сознании немцев как катастрофы, поскольку и в том и в другом случае немцы были наступающей стороной. Их поражение состояло в «невзятии» тех или иных позиций и некотором отступлении с них. Под Сталинградом же оказалась в окружении многосоттысячная немецкая армия, она вынуждена была обороняться, фюрер поклялся ее спасти, деблокировать или снабжать по воздуху. Оказавшиеся в окружении солдаты писали родным слезливые письма, а в памяти выживших пленных сохранились ужасающие картины голода и беспомощности. В немецком мифе о войне Сталинград предстает как «трагедия» в которой дотоле бравые «фрицы» оказались в роли жертвы…
...
В немецком национальном сознании последние 76 лет и в самом деле присутствует «сталинградская травма» — ощущение, что с русскими воевать нельзя, а то может выйти очень скверно и будешь сильно страдать. Именно от этой травмы, похоже, и хотел бы излечить своих соотечественников «доктор» Венер. Мол, воевать с русскими можно, ничего страшного, это просто война, а на войне всякое бывает — главное не устраивать холокоста и военных преступлений и тогда, может быть, победишь этих «иванов». Удивительно напоминает недавние камлания писателя Быкова о том, что Гитлер бы победил, если бы не устраивал холокоста и договорился бы с нашей интеллигенцией.
Отсюда